АДАМ ХЕЙЛ | ADAM HALE
звезда подворотни

Maxence Danet-Fauvel

человек | 21.07.1995 | курьер, фотограф, платный донор | одиночка

О ПЕРСОНАЖЕ

Жизнь никогда не ломается в момент.
Даже если кажется, что крах был абсолютно непредсказуемым и внезапным, первые трещины в яркой картинке идеального мира появились давным давно. Просто ты не хотел их замечать.
Ходячее анатомическое пособие, вечно неряшливое и взъерошенное, - результат чудесного образа жизни. Рецепт: много неприятностей и одна пачка сигарет в день. Бросить не помогает даже воспоминание о том, как та же пачка в день когда-то лишила его матери. Но оно и к лучшему - есть лишний повод остановиться и просто глубоко подышать, успокаивая расшатанные нервы. Главное в этом - не начать вспоминать, размышляя, как оно могло бы быть, если...
Если бы родители не разошлись, когда ему было пять? Про отца знает лишь, что у того давно новая жена и новый сын, и по старым он никак не скучает. Находил его в соцсетях, пересмотрел внимательно счастливые семейные фотографии, и закрыл с ощущением пустоты и равнодушия. Пожалуй, к лучшему, что он ушел, им и втроём всегда было прекрасно. Хотя однажды у них с Мией даже на время появился отчим, но что-то опять не заладилось, и новым отцом он так и не стал. Семья — это зыбкая до нереальности вещь, рассыпающаяся от малейшего неловкого прикосновения, и может казаться странным, что Адама это совсем не трогает. Наверное, в какой-то момент его просто достало переживать из-за вещей, которые не ладятся, и он перестал. А не ладится в его жизни слишком многое.
Но когда-то он был обычным. Среди других детей выделялся разве что отвратительной учебой и очень близкими отношениями с сестрой. А ещё любовью к музыке, выражающейся в непреодолимом влечении извлекать звуки из всего подряд. Это всё мама: она потрясающе играла, собрала огромную коллекцию пластинок и с трудом тянула двоих детей своими крохотными заработками музыканта. Жить безбедно Хейлы могли только за счет её постоянно меняющихся бойфрендов, каждого из которых они с Мией с первого дня знакомства звали «папочками».
После смерти матери опеку над ними взял дядя. Адаму было шестнадцать, сестре - тринадцать, они были почти взрослыми, или как минимум считали себя таковыми. Хорошие отношения с единственным их близким родственником помогли пережить потерю и двигаться дальше. Но там их не ждало ничего хорошего.
Мия милая. Задумчивая, спокойная и очень умная. Мия всегда всё угадывает. Где он был. Где потерял свой школьный рюкзак. Кого встретил по пути домой. Кто поставил синяк ему под глазом. Ну ладно, ради последнего не надо и напрягаться — это Билли, чудак на букву «м», вечно у него какие-то проблемы. В отличие от брата Мия ни с кем не дружит, и иногда кажется, что если мир исчезнет — она не заметит, продолжая читать воспоминания погибшей цивилизации. Ближе неё у Адама никого не было, нет и не будет.
Они всегда знали, что не такие, как все, и это объединяло их вместе больше всего остального. Может быть можно было списать всё на детскую фантазию, ведь у Адама с возрастом все прошло. Но у Мии — не прекращалось ни на секунду.  Она видела разные вещи: милые, странные и страшные. Все, что Адам мог как-то проверить, рано или поздно подтверждалось, но он и так ей верил. Сестра не умела врать.
К его девятнадцатилетию Мию упекли в больницу для психически нездоровых людей. В тот же день Адам избил своего опекуна и ушел из дома. Позже суд выдал запретительный ордер, а у него закончились приятели, у которых можно было бы остановиться.
Жизнь никогда не ломается в момент, правда. Сестра всегда была уязвимой. Дядя всегда был странным. Адам никогда не думал об этом так, будто это имеет большое значение.
Первый год он выживал только за счет крови. Редкая группа. Бесплатно его кусали только раз: он был пьян и искал приключений на задницу. Нашёл.
Когда бородатый мужик с ледяными руками надевал рубашку перед уходом, невзначай бросил фразу, от которой побежали мурашки по коже. «Ты мог бы хорошо зарабатывать». Адам уловил суть, и вскоре понял, что лёгкие деньги - нихера не лёгкие, что терял он больше, чем получал, пусть это и обеспечивало жизнь без страха оказаться на самом дне.  Ему, балбесу без образования, так сложно было вклиниться в ряды таких же балбесов, но менее удачливых по части гемоглобиновой составляющей их организма. Миллион подработок, Юлий Цезарь двадцать первого века, он такой, - лохматый, с синяками от недосыпа и сигаретой за ухом, чешет по улице доставлять цветы чьей-то бабуле, отправляя по почте с телефона ссылку на облако с материалами для очередного выпуска, по второму телефону параллельно обсуждающий с постоянным клиентом время следующей встречи.
А завтра днём может быть удастся навестить сестру, продолжая надеяться, что всё будет хорошо.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ

- Распиздяй, злой и весёлый одновременно, чрезвычайно разговорчивый. Именно из-за этих своих черт никак не может устроиться на постоянное место. В конечном итоге даже самым добрым людям надоедает его прикрывать. Нестабильность в свою очередь не даёт перестать торговать своей кровью, что делает его злым и рассеянным. Круг замкнулся.
- Умеет играть на фортепьяно, научила мать. Ребенком даже занимался в музыкальной школе, где в него сумели вбить кое-какие основы, но надолго его не хватило. Немного знаком с гитарой. Принципиально воротит нос от работы, связанной с этими своими навыками.
- От отца, всё-таки, осталось кое-что кроме детской травмы. Старый фотоаппарат побывал во всех возможных и невозможных местах, болтаясь на шее шестилетнего Адама. Пожалуй, единственное хобби, которое он пронес через всю жизнь. Благодаря ему появилась какая-никакая работа и крошечный шанс бросить донорство.
- Мария (Мия) Хейл — одаренная; видит то, что когда-то происходило, либо происходит в данный момент в другом месте.
- В раннем детстве по воспоминаниям «тоже видел всякое», но все прекратилось, когда родители разошлись. Списывает это на богатое воображение.

СВЕДЕНИЯ ОБ ИГРОКЕ

Пишу посты непредсказуемо, как зацепит, но один в неделю гарантирую.
Отыграю все, что связано с темами одарённых и доноров крови.

ПРОБНЫЙ ПОСТ

Свернутый текст

Адам был из той породы людей, что выходят одним погожим майским вечером за хлебом в мятой домашней футболке, а возвращаются через неделю пьяными и без малейшего понятия, чем занимались всё это время. В его плане на жизнь поиск приключений не стоял отдельным пунктом, обведенный в цветную рамочку ярким маркером, вместо этого был прошит куда-то в подкорку настолько глубоко, что являлся частью его натуры. Он вообще-то шёл в бар, напиться, накуриться и подцепить приятное тело для незатейливого совместного времяпрепровождения, но где-то по дороге свернул не туда, попав под влияние очень воодушевленных знакомых.
В этом приятном месте, кажется, была музыка. Адам определенно уловил ритм. Плохо было, что он входил в едва ли десять процентов от посетителей, кто мог. Пальцы постукивали в такт по искусственно состаренному дереву стола.
- Могли бы не звать меня с собой, если собирались весь вечер провести вот так, - рука описала в воздухе неопределенный пируэт, но осталась незамеченной, - сосредоточенно.
Он ничего не имел против беспрерывно целующихся парочек, даже в моменты, когда пытался поддерживать непринуждённую беседу, но сейчас для него оставалось не так много вариантов. Парочка начала улыбаться, так и не отлепившись друг от друга, что в конечном итоге заставило Хейла сдаться. "Ну ладно, я понял" в его варианте выглядело опустевшим третьим местом.
Он не так часто выбирался в места, похожие на это: с разношерстной публикой, где люди перемешаны, как товары на барахолках, собраны по категориям по принципу сходства и общего предназначения. Студенты, белые воротнички, творческие и "творческие", при виде которых на ум приходило набившее оскомину слово "богема". Адам бродил в поисках интересного, не натыкаясь ни на что, что надолго привлекло бы его взгляд, и ожидаемо скоро прибился волнами туда, где наливают. Он напоминал себе, что много пить нельзя, и завтрашний клиент вряд ли будет в восторге от ощутимой примеси алкоголя в крови, но, как и всегда, от недостатка дисциплины Адам не страдал. Он им наслаждался.

Пальцы скользили по ледяному стеклу пустого стакана, и вместе с холодом в на их кончиках ощущалось лёгкое покалывание.
"Кажется, на сегодня мне больше нельзя", - благодушно подумал Хейл и взял себе ещё. Ему нравился запах, нравился вкус, нравился бодрый ритм мелодии, которую он почти уловил. Его знакомые все ещё были здесь, пару раз подавали ему признаки жизни и разума, но, с тех пор как он покинул их, разве что слегка поменяли позу. Казалось, вернуться к предыдущему плану на вечер ещё не поздно, но захватившая скука подстёгивала Адама на свершения. Ему нужно было что-то. Или кто-то.
Взгляд заблудился среди расслабленных компаний, всё тёплое и яркое, в насыщенных цветах, вспомнивших о скором приближении осени, приятное глазу, словно листья или полевые цветы, но спотыкается напарываясь, словно на нож, на монохром, будто выуженный из старого фильма. Черный на холодном белом, от него хочется тереть глаза, будто в страхе за своё зрение, и лишь в приближении замечаешь примеси - капля красно-розового в приоткрытой линии рта, голубая лента-вена, просвечивающая сквозь кожу.
Несколько минут Адам разглядывал незнакомца издалека, размышляя, показалось ему или нет.
К концу девятой минуты он решил, что всё же нет.
Незнакомец тем временем закурил и повернулся к нему спиной. Хейл почувствовал себя охотником, наткнувшимся на девственный водопой в глубине леса, где трепетные лани склоняют изящные шеи и всё такое прочее, и уже заряжал ружьё для первого выстрела.
Всегда считал, что лучше один раз получить по морде, чем целый вечер страдать от неопределенности. Адам подошел к перилам балкона до неприличия вплотную к незнакомцу. Первым, что он отметил, была родинка на щеке, будто кто-то капнул чернилами на чистый лист бумаги. Эта деталь заставила его улыбнуться, продолжая нескромно разглядывать "это что-то", острое, гипнотизирующее, бархатное, будто тающие крупицы краски в водовороте, пока он не обратил на Адама внимание.
- Сигареты не найдётся? - Хейл в предвкушении лизнул кончиком языка пересохшие губы, напрочь забыв о своих, мирно покоящихся в кармане куртки. Полуухмылка кота, обнаружившего неохраняемые сливки, не сходила с его лица.
- Я составлю компанию